Эдгар По

ЭДГАР ПО К МИСТРИС ШЬЮ

Воскресенье, ночь [1848 ].

Дорогой мой друг Луиз, — ничто в течение целых  месяцев  не  доставляло
мне так много настоящего наслаждения, как ваша вчерашняя вечерняя записка. Я
был занят весь день некоторой работой, которая была обещана, иначе я ответил
бы вам тотчас, как мое сердце внушало мне. Я искренне  надеюсь,  что  вы  не
скользнете из глаз моих, прежде чем я смогу  вас  поблагодарить.  Какая  это
доброта с вашей  стороны,  что  вы  позволяете  мне  оказать  вам  даже  эту
маленькую услугу {Мистрис Шью попросила Эдгара По выбрать обстановку для  ее
нового обиталища и устроить по его собственному вкусу ее музыкальную комнату
и библиотеку. (К. Б.)}, взамен той большой  одолженности,  которой  я  перед
вами обязан! Луиз! Моя самая яркая,  самая  бескорыстная  из  всех,  которые
когда-либо меня любили!.. Какое наслаждение будет для меня думать о вас и  о
ваших в этой музыкальной комнате и библиотеке. Луиз, я очень верю в ваш вкус
в этих вещах, и я знаю, что я сделал вам угодное в покупках. Во время  моего
первого прихода в ваш дом, после смерти моей Виргинии,  я  заметил  с  таким
удовольствием большую картину  над  фортепьяно,  которая  поистине  является
мастерским произведением; и я заметил размер  всех  ваших  картин,  извивные
линии вместо рядов  фигур  на  ковре  вашей  гостиной,  умягчающее  действие
занавесей, также алый цвет и золото… Я был очарован, увидев,  что  арфа  и
фортепьяно не покрыты. Картины Рафаэля и «Всадника» я никогда не забуду — их
мягкости и красоты! Гитара с голубой лентой, пюпитр для нот и античные вазы!
Я подивился, что простая провинциальная девушка как вы,  сумела  осуществить
такой классический вкус, создать такую классическую  атмосферу.  Прошу  вас,
передайте мои поклоны вашему дяде и скажите ему, что я к его услугам в любой
день этой  недели  или  хоть  каждый  день,  и  попросите  его,  пожалуйста,
назначить время и место.

Ваш искренне, Эдгар А. По

ЭДГАР ПО К МИСТРИС ШЬЮ

[Июнь, 1848 ]

Неужели это верно, Луиз, что в уме  вашем  закрепилась  мысль  оставить
вашего несчастного и злополучного друга и вашего  больного?  Вы  не  сказали
так, я знаю, но в течение целых месяцев я знал, что  вы  покидаете  меня  не
добровольно, но тем не менее достоверно — мою судьбу

страдальца, чьи мученья возрастали, как теченье
Рек весной, чье отреченье от надежды навсегда
В песне вылилось — о счастье, что, погибнув навсегда,
Вновь не вспыхнет никогда.

Таким образом, я  имел  предуведомление  этого  в  течение  месяцев.  Я
повторяю, мой добрый дух, мое лояльное сердце! неужели это должно возникнуть
как продолжение вслед за всеми благодеяниями и благословениями,  которые  вы
так великодушно даровали мне? Или вы должны исчезнуть  как  все,  которых  я
люблю и желаю, от моей затемненной и «потерянной  души»?  Я  перечитал  ваше
письмо еще и еще  и  не  могу  счесть  возможным,  с  какой-нибудь  степенью
достоверности, чтобы вы написали его прямодушно.  (Я  знаю,  вы  не  сделали
этого без слез тревоги и сожаления.)  Возможно  ли  это,  что  ваше  влияние
потеряно для меня? Такие кроткие и правдивые натуры всегда верны до  смерти;
но вы не мертвы, вы полны  жизни  и  красоты!  Луиз,  вы  вошли…  в  вашем
волнистом белом платье — «Good morning, Edgar», «Доброе  утро,  Эдгар».  Был
какой-то оттенок условной холодности в вашей торопливой манере, и  весь  ваш
внешний вид, когда вы открыли дверь в кухню, чтобы найти там Медди {Ласковое
прозвище мистрис Клемм, кличка, данная ей Виргинией, когда та была ребенком.
(К. Б.)}, есть мое последнее воспоминание о вас. В вашей улыбке была любовь,
надежда и скорбь вместо любви, надежды и смелости,  как  всегда  раньше.  О,
Луиз, сколько  скорбей  перед  вами!  Ваша  чистосердечная  и  сочувствующая
природа будет постоянно ранена в ее соприкосновении с  пустым,  бессердечным
миром; а что до меня, увы! если только какая-нибудь  правдивая  и  нежная  и
чистая женская любовь не спасет меня, едва  ли  я  проживу  еще  более  года
{После этих слов Эдгар По прожил лишь год и три месяца. (К. Б.)}!  Несколько
коротких месяцев  скажут,  как  далеко  моя  сила  (телесная  и  внутренняя)
пронесет меня в этой жизни здесь. Как могу я верить в Провидение,  когда  вы
смотрите холодно на меня? Разве это не вы возобновили мои надежды и  веру  в
Бога?.. и в человечество? Луиз, я слышал ваш голос, когда вы уходили из глаз
моих, оставляя меня…, но я еще прислушивался к вашему голосу. Я слышал, вы
сказали,  всхлипнув:  «Dear   Muddie»,   «Милая   Медди»,   я   слышал,   вы
приветствовали мою Катарину {Имя любимой кошки Эдгара По. (К. Б.)},  но  это
было только как воспоминанье… Ничто не ускользнуло от  моего  уха,  я  был
убежден, что это было не ваше великодушное вы сами…,  произносящее  слова,
столь чуждые вашей природе — вашему нежному  сердцу!  Я  слышал,  как  вы  с
рыданьем высказали ваше чувство долга моей матери, и я слышал ее ответ: «да,
Луи… да…»  Почему  отвращается  ваша  душа  от  ее  истинного  дела  для
безуспешного, обращаясь к неблагодарному и жалкому миру?.. Я чувствовал, что
мое сердце остановилось, и я был уверен, что я умру у вас на  глазах,  Луиз,
это хорошо — это счастливо — вы взглянули со слезою в ваших милых глазах,  и
приподняли оконную раму, и сказали о гуаве, которую вы  принесли  для  моего
больного горла.  Ваши  инстинктивные  чувства  лучше  для  меня,  чем  разум
сильного мужчины — я хочу верить, что они могут быть таковыми для вас самих.
Луиз, я чувствую, я не превозмогу — какая-то тень уже упала на вашу  душу  и
отразилась в ваших глазах. Слишком поздно — вы отхлынули  прочь  с  жестоким
потоком… это не испытание обычное — это страшное испытание для меня. Такие
редкие души, как ваша, так украшают эту землю! так освобождают ее от  всего,
что есть в ней отталкивающего и грязного. Так делают лучезарными ее  муки  и
заботы, трудно потерять их из виду даже на краткое  время…  но  вы  должны
знать и быть уверены в моем сожалении и в моей скорби, если что-нибудь,  что
я когда-либо написал, ранило вас. Мое сердце никогда не посягало на  вас.  Я
ставлю вас в моем уважении — со всей торжественностью — рядом с другом моего
отрочества — рядом с матерью моего школьного товарища, о которой  я  говорил
вам, и как я повторил  в  поэме…  как  правдивейшую,  нежнейшую  из  самых
женственных  душ  этого  мира  и  как  доброго  ангела  моей  потерянной   и
затемненной природы. Во имя вас  я  не  скажу  опять  «потерянная  душа».  Я
попытаюсь победить мою печаль во имя бескорыстной вашей  заботы  обо  мне  в
прошлом, и в жизни или смерти я всегда ваш, признательно и преданно,

Эдгар А. По

• Tweet