Эдгар По

(Рейтинг +5)

 Loading ...

Сатиры епископа Холла {1*}.

Я знаменит, то есть был знаменит, но я ни автор «Писем Юниуса» {2*}, ни
Железная Маска {3*}, ибо зовут меня, насколько мне известно, Робертом
Джонсом, а родился я где-то в городе Бели-Берде {4*}.
Первым действием, предпринятым мною в жизни, было то, что я обеими
руками схватил себя за нос. Матушка моя, увидав это, назвала меня гением, а
отец разрыдался от радости и подарил мне трактат о носологии. Его я изучил в
совершенстве прежде, чем надел первые панталоны.
К тому времени я начал приобретать научный опыт и скоро постиг, что
когда у человека достаточно выдающийся нос, то он разнюхает дорогу к славе.
Но я не обращал внимания ни на одну теорию. Каждое утро я дергал себя за нос
разок-другой и пропускал рюмочек пять-шесть.
Когда я достиг совершеннолетия, отец мой как-то пригласил меня зайти к
нему в кабинет.
— Сын мой, — спросил он, когда мы уселись, — какова главная цель твоего
существования?
— Батюшка, — отвечал я, — она заключается в изучении носологии.
— Роберт, — осведомился он, — а что такое носология?
— Сэр, — пояснил я, — это наука о носах.
— И можешь ли ты сказать мне, — вопросил он, — что такое нос?
— Нос, батюшка, — начал я, весьма польщенный, — пытались многообразно
охарактеризовать около тысячи исследователей. — (Тут я вытащил часы). —
Сейчас полдень или около того, так что к полуночи мы успеем пройтись по
всем. Итак, начнем: — Нос, по Бартолину {5*}, — та выпуклость, тот нарост,
та шишка, то…
— Полно, полно, Роберт! — перебил достойный старый джентльмен. — Я
потрясен обширностью твоих познаний… Я прямо-таки… Ей-богу… — (Тут он
закрыл глаза и положил руку на сердце.) — Поди сюда! — (Тут он взял меня за
плечо). — Твое образование отныне можно считать законченным; пора тебе
самому о себе позаботиться — и лучше всего тебе держать нос по ветру — вот
так-так-так — (Тут он спустил меня с лестницы и вышвырнул на улицу.) — так
что пошел вон из моего дома, и бог да благословит тебя!
Чувствуя в себе божественный afflatus {Вдохновение (лат.).}, я счел
этот случай скорее счастливым. Я решил руководствоваться отчим советом. Я
вознамерился держать нос по ветру. И я разок-другой дернул себя за нос и
написал брошюру о носологии.
Брошюра произвела в Бели-Берде фурор.
— Чудесный гений! — сказали в «Ежеквартальном».
— Непревзойденный физиолог! — сказали в «Вестминстерском».
— Умный малый! — сказали в «Иностранном».
— Отличный писатель! — сказали в «Эдинбургском».
— Глубокий мыслитель! — сказали в «Дублинском».
— Великий человек! — сказал «Бентли».
— Высокий дух! — сказал «Фрейзер».
— Он наш! — сказал «Блэквуд» {6*}.
— Кто он? — спросила миссис Bas-Bleu {Синий чулок (франц.).}.
— Что он? — спросила старшая мисс Bas-Bleu.
— Где он? — спросила младшая мисс Bas-Bleu.
Но я не обратил на них ни малейшего внимания, а взял и зашел в
мастерскую некоего живописца.
Герцогиня Шут-Дери позировала для портрета; маркиз Имя-Рек держал
герцогинина пуделя; граф Как-Бишь-Его вертел в руках ее нюхательный флакон;
а его королевское высочество Эй-не-Трожь облокачивался о спинку ее кресла.
Я подошел к живописцу и задрал нос.
— Ах, какая красота! — вздохнула ее светлость.
— Ах, боже мой! — прошепелявил маркиз.
— Ах, ужас! — простонал граф.
— Ах, мерзость! — буркнул его королевское высочество.
— Сколько вы за него возьмете? — спросил живописец.
— За его нос! — вскричала ее светлость.
— Тысячу фунтов, — сказал я, садясь.
— Тысячу фунтов? — задумчиво осведомился живописец.
— Тысячу фунтов, — сказал я.
— Какая красота! — зачарованно сказал он.
— Тысячу фунтов! — сказал я.
— И вы гарантируете? — спросил он, поворачивая мой нос к свету.
— Гарантирую, — сказал я и как следует высморкался.
— И он совершенно оригинален? — осведомился живописец, почтительно
касаясь его.
— Пф! — сказал я и скривил его набок.
— И его ни разу не воспроизводили? — справился живописец, рассматривая
его в микроскоп.
— Ни разу, — сказал я и задрал его.
— Восхитительно! — закричал живописец, потеряв всякую осторожность от
красоты этого маневра.
— Тысячу фунтов, — сказал я.
— Тысячу фунтов? — спросил он.
— Именно, — сказал я.
— Тысячу фунтов? — спросил он.
— Совершенно верно, — сказал я.
— Вы их получите, — сказал он. — Что за virtu {Произведение искусства,
редкость (ит.).}! — и он немедленно выписал мне чек и зарисовал мой нос. Я
снял квартиру на Джермин-стрит и послал ее величеству девяносто девятое
издание «Носологии» с портретом носа. Этот несчастный шалопай, принц
Уэльский, пригласил меня на ужин.
Мы все знаменитости и recherches {Изысканные люди (франц.).}.
Присутствовал новейший исследователь Платона. Он цитировал Порфирия
{7*}, Ямвлиха {8*}, Плотина {9*}, Прокла {10*}, Гиерокла {11*}, Максима
Тирского {12*} и Сириана {13*}.
Присутствовал сторонник самоусовершенствования. Он цитировал Тюрго
{14*}, Прайса {18*}, Пристли {16*}, Кондорсе {17*}, де Сталь {18*} и
«Честолюбивого ученого, страдающего недугом».
Присутствовал сэр Позитив Парадокс Он отметил, что все дураки —
философы, а все философы — дураки.
Присутствовал Эсгетикус Этикс. Он говорил об огне, единстве и атомах, о
раздвоении и прабытии души {19*}; о родстве и расхождении; о примитивном
разуме и гомеомерии {20*}.
Присутствовал Теологос Теологи. Он говорил о Евсевии {21*} и Арии
{22*}; о ереси и Никейском соборе {23*}; о пюзеизме {24*} и пресуществлении
{25*}; о гомузии и гомуйозии {26*}.
Присутствовал мосье Фрикассе из Роше де Канкаля. Он упомянул мюритон с
красным языком; цветную капусту с соусом veloute; телятину a la St.
Menehoult; маринад a la St. Florentin и апельсиновое желе en mosaiques
{Французские названия различных блюд.}.
Присутствовал Бибулус О’Бражник. Он вспомнил латур и маркбруннен; муссо
и шамбертен; рошбур и сен-жорж; обрион, леонвиль и медок; барак и преньяк;
грав и сен-пере. Он качал головой при упоминании о клодвужо {27*} и мог с
закрытыми глазами отличить херес от амонтильядо.
Присутствовал синьор Тинтонтинтино из Флоренции. Он трактовал о Чимабуэ
{28*}, Арпино {29*}, Карпаччо {30*} и Агостино {31*}; о мрачности Караваджо,
о приятности Альбано {32*}, о колорите Тициана, о женщинах Рубенса и об
озорстве Яна Стеена {33*}.
Присутствовал президент Бели-Бердского университета. Он держался того
мнения, что луну во Фракии называли Бендидой {34*}, в Египте — Бубастидой
{35*}, в Риме — Дианой, а в Греции — Артемидой.
Присутствовал паша из Стамбула. Он не мог не думать, что у ангелов
обличье лошадей, петухов и быков, что у кого-то в шестой небесной сфере
семьдесят тысяч голов, и что земля покоится на голубой корове, у которой
неисчислимое множество зеленых рогов.
Присутствовал Дельфинус Полиглот. Он сообщил нам, куда девались не
дошедшие до нас восемьдесят три трагедии Эсхила {36*}; пятьдесят четыре
ораторских опыта Исея {37*}; триста девяносто одна речь Лисия {38*}; сто
восемьдесят трактатов Феофраста {39*}; восьмая книга Аполлония {40*} о
сечениях конуса; гимны и дифирамбы Пиндара {41*}; и тридцать пять трагедий
Гомера Младшего {42*}.
Присутствовал Майкл Мак-Минерал. Он осведомил нас о внутренних огнях и
третичных образованиях; о веществах газообразных, жидких и твердых; о
кварцах и мергелях; о сланце и турмалине; о гипсе и траппе; о тальке и
кальции; о цинковой обманке и роговой обманке; о слюде и шифере; о цианите и
лепидолите; о гематите и тремолите; об антимонии и халцедоне; о марганце и о
чем вам угодно.
Присутствовал я. Я говорил о себе; о себе, о себе, о себе; о носологии,
о моей брошюре и о себе. Я задрал мой нос, и я говорил о себе.
— Поразительно умен! — сказал принц.
— Великолепен! — сказали его гости; и на следующее утро ее светлость
герцогиня Шут-Дери нанесла мне визит.
— Ты пойдешь к Элмаку {43*}, красавчик? — спросила она, похлопывая меня
под подбородком.
— Даю честное слово, — сказал я.
— Вместе с носом? — спросила она.
— Клянусь честью, — отвечал я.
— Так вот тебе, жизненочек, моя визитная карточка. Могу я сказать, что
ты хочешь туда пойти?
— Всем сердцем, дорогая герцогиня.
— фи, нет! — но всем ли носом?
— Без остатка, любовь моя, — сказал я; после чего дернул носом
раз-другой и очутился у Элмака.
Там была такая давка, что стояла невыносимая духота.
— Он идет! — сказал кто-то на лестнице.
— Он идет! — сказал кто-то выше.
— Он идет! — сказал кто-то еще выше.
— Он пришел! — воскликнула герцогиня. — Пришел, голубчик мой! — и
крепко схватив меня за обе руки, троекратно поцеловала в нос. Это произвело
немедленную сенсацию.
— Diavolo {Дьявол! (ит.).}! — вскричал граф Козерогутти.
— Dios guarda {Боже сохрани! (исп.).}! — пробормотал дон Стилетто.
— Mille tonnerres {Тысяча громов! (франц.).}! — возопил принц де Ля
Гуш.
— Tausend Teufel {Тысяча чертей! (нем.).}! — проворчал курфюрст
Крофошатцский. Этого нельзя было снести. Я разгневался. Я резко повернулся к
курфюрсту.
— Милсдарь, — сказал я ему, — вы скотина.
— Милсдарь, — ответил он после паузы, — Donner und Blitzen {Гром и
молния! (нем.).}! Большего нельзя было и желать. Мы обменялись визитными
карточками. На другое утро, под Чок-Фарм, я отстрелил ему нос — и поехал по
друзьям.
— Bete {Дурак! (франц.).}! — сказал один.
— Дурак! — сказал второй.
— Болван! — сказал третий.
— Осел! — сказал четвертый.
— Кретин! — сказал пятый.
— Идиот! — сказал шестой.
— Убирайся! — сказал седьмой.
Я был убит подобным приемом и поехал к отцу.
— Батюшка, спросил я, — какова главная цель моего существования?
— Сын мой, — ответствовал он, — это все еще занятия носологией; но,

• Tweet

Страницы: 1 2